Что называть пандемией, современные специалисты так и не определились, они до сих пор дискутируют, никак не достигнув единогласия. Но чаще всего этим термином обозначают эпидемию, распространившуюся за пределы географического региона. Из этого будем исходить и мы. Так вот, сейчас говорят, что пандемия коронавируса изменила мир бесповоротно и прежним он никогда уже не станет. Но ведь тяжёлых болезней почище нынешней напасти в истории было множество.

В начале 20-х годов прошлого века в Камышинском уезде свирепствовал сыпной тиф. Вот только один бюллетень, опубликованный в газете «Набат» 19 апреля 1919 года, свидетельствующий о масштабах болезни:

«Сколько заболело сыпным тифом в городе Камышине и уезде за неделю с 6-го по 12 апреля.

Больных сыпным тифом в уезде по 6 апреля состояло 920 человек. Заболело в уезде за неделю 247 человек. Выздоровело 267 человек. Умерло 29 человек. По 12 апреля состояло больных в уезде 871 человек…»

Пишут, что мужчины сыпной тиф переносили тяжелее и умирали гораздо чаще женщин. Тогда причин этому врачи найти не могли. Сейчас предполагают, что в мужском организме больше определённых рецепторов, к которым цепляется всякая зараза. Кроме того, прекрасная половина человечества во все времена была более склонной к соблюдению правил гигиены, что её зачастую и спасало.

Большая беда от маленькой вши

Можно сказать, что и исход борьбы красной и белой армий в 20-е годы во многом зависел от того, насколько одну из них ослабит эпидемия. В красноармейской среде были популярны такие лозунги: «Тиф затягивает войну. Победим его баней и чистотой — тогда и война скорее кончится»; «Крестьянка! Постирай белье красноармейцу — спасешь его и себя от тифа».

Маленькая тифозная вошь превратилась в большую опасность. А тот, кто её недооценивал, расплачивался жизнью. Например, не разглядел нависшей над ним беды помощник управляющего Угоскопом Константин Федорович Орлов. 17 января 1920 года он получил семидневный отпуск и отправился в Верхнюю Добринку, где в большой бедности жила его жена, заболевшая тифом, и пятеро детей. 24 января Орлов прислал телефонограмму с просьбой продлить отпуск в связи с болезнью. В начале февраля мужчина начал поправляться и добровольно решил заменить на работе своего товарища. Константин Фёдорович провёл ревизию в коммуне «Пионер», но снова простудился. Ослабленный тифом организм не мог противостоять инфекции, и 21 февраля К. Ф. Орлов умер.

«И опыт – сын ошибок трудных…»

Как же распространялась болезнь-катастрофа? Врачи были едины во мнении: платяная вошь, насосавшись крови больного, переползала затем на здорового человека и, укусив его, передавала тому заразу. А со временем опасное насекомое стало раскрывать свои страшные тайны в совершенно неожиданных ракурсах.

Чтобы выяснить, как быстро можно обовшиветь, один учёный запустил к себе в чулок пару вшей. Через два месяца там было уже 18 тысяч насекомых! Один из первых выводов: так скоро вши распространялись у нечистоплотных людей. Однако самое поразительное было не в этом. Скажете: «Всё закономерно. Соблюдали бы правила гигиены, всё было бы в порядке»!? Как бы не так! Выяснилось, что вши по запаху кожи выбирают для себя более подходящих людей, от этого уж никуда не денешься.

Четверо студентов провели такой опыт. Они разместились за круглым столом, на середину которого пустили вошь. Много раз студенты менялись местами, но вошь неизменно подползала лишь к одному из них, выбранному ею с самого начала.

То ли баня, то ли хлев

Как уже отмечалось, в борьбе с пандемией тифа многое зависело от чистоплотности. Те, кто работал в тифозных лазаретах, таскали на носилках больных, обмывали их, обязательно прогревали сухим жаром в печах белье. К сожалению, не удалось отыскать в архивах каких-нибудь  фактов о деревенских банях. Зато попалась любопытная информация о банях наших «соседей» — камышан.

В январе 1920 года президиум камышинского исполкома в целях борьбы с эпидемией постановил созвать председателей рабочих организаций для создания комиссии по борьбе с эпидемиями. «Вопросом дня являлась организация и ремонт бань, а также очистка города от нечисти». Задача оказалась не из лёгких. Во-первых, потому что разруха привела к полному исчезновению мыла и тяжело было достать дрова, чтобы вскипятить воду. Во-вторых, из-за нехватки самих бань. Сообщения об этом в газете «Набат» были не редкостью:

«В Камышине некоторые из граждан не моются в банях по 1-2 месяца, так как наши камышинские «бани» хуже почти всякого иного хлева, что в наших «банях» помещается не более семи сразу человек, и для того чтобы вымыться (проще сказать, вымараться) нужно простоять достаточное количество времени в очереди. Примером служит городская баня на Васильевской улице, размер которой не более деревенской бани, где ею пользуется 5-10 человек в неделю, а здесь эта «баня» должна обслуживать 40000 городского населения. В прихожей — грязь, вода, которой никуда стеку нет, кранты в бане никуда не годятся, и для того чтобы налить маленький «тазик» в четверть ведра, которые там имеются, нужно просидеть на полу минут 10, так как «механик», который приделывал эти «кранты», почему-то прилепил их к самому полу».

В Камышинском уезде тиф унёс сотни жертв. Но беды на этом не закончились. Наступила  сильная засуха, из-за которой самой большой ценностью в Поволжье стал хлеб. Архивные документы сохранили рассказы о преступлениях обезумевших от голода людей, которые невозможно читать без содрогания: убийства, мародёрства, людоедство и трупоедство.

Жители Липовки, больше в то время похожие на мешки с костями, обтянутые тусклой кожей, кидались на кошек и собак, из которых готовили себе еду. Ослабленных крестьян стали косить новые болезни: оспа, дизентерия, холера. Лекарств не хватало, аптекари сбивались с ног, изготовляя снадобья и не успевая обеспечить ими всех нуждавшихся. Пациенты лежали не только в палатах больниц, но и в коридорах. И всё-таки эта чёрная полоса прошла. Переживём и мы коронавирус. Убивает не столько он, сколько неизвестность, умноженная на панику.

Елена Кулыжкина

Фото из открытых источников