Есть в камышинских сёлах удивительные люди, которым не знакомы тоска и уныние. Многие из них уже  перешагнули возраст 80 +, а всё бодры, трудолюбивы и по-хорошему любопытны к миру. Может быть, действительно тяжёлый, но прекрасный  крестьянский труд даёт особые  жизненные силы?

Глава Белогорского сельского поселения Александр Гиберт на днях познакомил нас ещё с одной удивительной женщиной – жительницей посёлка Госселекстанции Верой Ильиничной Журавлёвой.  В свои 90 с хвостиком она не прячет душу за глухой стеной, на внимание и добро отвечает благодарной молитвой. И мечтает об «умной» электрической инвалидной коляске, чтобы, не обременяя близких, самостоятельно прокатить на ней по селу, рассказать старинным знакомым о своих делах да расспросить об их житье.    

Семена по тарелочкам 

Судьба Веры Ильиничны, словно полная чаша, до краёв наполненная самой разнообразной работой. И не важно, дожди ли поливали родной край или суховей душил его засухой, дело крестьянам, совсем юным и стареньким, находилось всегда. Запомнила маленькая Верочка, как появились в наших краях одиннадцать «городских» — десять девушек и парень приехали из города Саратова работать агрономами. Начали они выращивать дыни и арбузы. Для детишек, бегавших неподалёку на конном дворе, наступал настоящий праздник живота, когда их звали полакомиться бархатистыми дынями или сочными арбузами. При этом наказывали, чтобы все семечки из съеденных скибок складывали на тарелки. Под строгими взглядами агрономов ребятишки ослушаться не смели. А после, затаив дыхание, наблюдали, как промытые и высушенные семечки упаковываются, как наклеиваются этикетки с названиями сортов бахчевых. 

Специально под семена бахчевых и зерновых в центре села был построен из самана двухэтажный сарай. Наверху обустроили прохладное хранилище, а внизу молотили цепами высушенные снопы. Даже маленькая Верочка понимала, насколько это было нелёгкое дело. Сначала обмолачивали одну сторону колосьев, затем, перевернув вязанку, другую. После  разворашивали сноп и обмолачивали его середину. Работали все не покладая рук, надеясь, что тут будет и на каравай, и на солод, и про запас в суровую зиму.

— Голодное было время, — вспоминает Вера Ильинична, – но выжили, ведь выжили люди! Ребятишкам, у которых кожа да кости торчали, давали в день по половнику булды. Это грубое блюдо делали из остатков продуктов, которые варили в воде и  приправляли  мукой для густоты, оказывалось для иных глотком жизни.      

Мама Верочки, несмотря на то, что у неё было трое детей, дома не отсиживалась. Нам сейчас трудно даже представить, с каким сердцем она оставляла малышей, чтобы подоить коров, почистить свинарник или  сжать хлеб в поле. Отец, хоть и грамоты не разумел, работал завхозом. Подросшую Верочку он приспособил около себя писарем. Расторопная девочка аккуратно фиксировала в тетрадке, у кого что папа закупил, сколько денег кому заплатил. «Грамотейка моя», — гладил её по головке отец.

Про фуфайку «от кутюр» и лазутчика

Война застала Веру подростком. Такой же, какие сейчас днями «в телефонах сидят», только в отличие от современных девочек она радовалась совсем малому — какой-нибудь мёрзлой морковке, поношенной юбчонке. Тогда большинство мужчин ушло на фронт, и женщины, старики, подростки взвалили на себя все тяжёлые обязанности.

От зари до зари Веруня вместе с подругами пахала на быках. А силёнок-то в её тонюсеньких руках было маловато. Плуг не всегда шёл, иногда застревал в борозде. Сбегает Вера за подмогой, придут старшие, подсобят, а вскоре опять всё повторяется. Выматывались и люди, и животные. Однажды девчата уснули, дожидаясь приезда на поле какого-то начальства, а у них тем временем быков и увели…

Гулять молодёжи было некогда, коль всё для фронта. Одна работа заканчивалась – другая тут же начиналась. Зимой девушки заготавливали дрова, привозили сено на ферму.

— Молодые, не пуганые, зверей лесных не боялись. А волки в те времена нередки были, — сама удивляется своей отваге наша рассказчица и тут же смеётся. – Помню, как ровненькие брёвна у нас забирали военные на строительство окопов. А нам доставались «растрёпы». Тяжеленные сучковатые стволы поднять мы не могли, поэтому катили по земле. Прикатив, должны были ещё и распилить эти раскоряки. Спрашивали с нас, как со взрослых, говорили, что «хоть зубами грызите, но задание выполните». Однажды, по словам Веры Ильиничны, в трескучий мороз и сильную пургу сбились девушки с пути. С возом сена они проехали аж до соседней Чуевки! Когда метель утихла, вернулись домой, ориентируясь по торчавшим из высоких сугробов телеграфным столбам.

Совсем юных сельчанок война сплотила в крепкий тыл. Изо всей девчачьей «амуниции» – фуфайки, они же ватники, они же телогрейки. Прорехи на них залатать было нечем. Поэтому брали девочки обноски нательного военного белья, вырезали из них лоскуты нужного размера и нашивали поверх дыр. Приходили такими «королевишнами» на работу — в тёмных фуфайках с белыми заплатками — взрослые сквозь слёзы начинали над ними подтрунивать. А девчата отшучивались. Среди лишений военных лет смех иногда был так же свят, как и молитва.

— Страху  натерпелись, когда наступали фашисты, — прижав руки к груди и глядя как-то по-особенному, будто сквозь время, говорит Вера Ильинична. – Боялись, что и к нам подойдут.  Бывалые в переделках учили нас: если покажутся неподалёку каратели, не прятаться, а падать на землю и лежать без движений, словно мёртвые, иначе расстреляют.

Трагический  случай унёс в мир иной любимого Веруниного папу. Он надорвался, поднимая тяжеленные ворота, которые распахнул недоброжелатель, решивший выпустить скот на опытные поля. Врач в то время в селе был один, пришлый, с чудной фамилией Ким. Никто не знал, откуда он появился. Но лечил очень плохо. После его операций мало кто оставался в живых, особенно если дело касалось пациентов-мужчин. «Зарезал он отца», — сказала и Вера Ильинична. Но ему воздалось: вскоре пришли сотрудники НКВД и увели горе-эскулапа в неизвестном направлении. До деревенских позже доходили слухи, что оказался тот врач фашистским лазутчиком, мол, он специально и внешность свою сменил, и прежнюю немецкую фамилию, чтобы его не поймали.

«Эх, хорошо в стране советской жить!»

С будущим мужем Василием Веруня познакомилась ещё при жизни своего отца. Родились у супругов трое детишек – дочь и двое сыновей.

Послевоенные годы Вера Ильинична вспоминает как самые счастливые: «Хорошо было жить, верили, что идём к светлому будущему». А как было не поверить? Не разделяли, говорит, руководители села, заслуженные перед ними или рядовые жители. По справедливости, по потребностям выписывали нуждавшимся семьям и мяса, и молока, и зерна. Чистоту в округе навели идеальную, не убрать бурьян и мусор вокруг своего дома считалось стыдным. В пруду за селом никому даже стирать не разрешали, чтобы вода не портилась. Если надо было, носили воду вёдрами и наливали в корыто во дворе. Начальство наказывало: «Если вы хотите, чтобы ваши дети не на пекле игрались, а в тени, посадите деревце и поливайте его».

— Да и платили по тем временам в Госселекстанции неплохо, — подробно рассказывает наша героиня, —  рабочим по 3 рубля, начальству по 5. Поэтому даже из Таловки, где крестьяне за трудодни работали, а живых денег не видели, народ съезжался на всё лето. Заработают «копеечку», накупят на неё нарядов и хвалятся, у кого что прибавилось в хозяйстве.

Для ночлега работникам гостиниц с удобствами не требовалось – собьют в кустах топчаны и спят на свежем воздухе. Раздолье! Но баловать им не давали. Один старик с колотушкой крепко за порядком следил, гомонить да песни петь разрешал только до полуночи.  Если потом кому приспичит побаловать – айда за село.

Не только работники, но и сельская детвора, по словам Веры Ильиничны, вся была довольна. Летом ученикам в школе бесплатно выдавали велосипеды. Старшие ребята строили вышку для прыжков в воду, а потом соревновались в умении нырять и смелости. Зимой все ходили на лыжах. Когда пруд покрывался льдом, к восторгу самых младших, устраивали карусели. Для этого устанавливали посередине большое бревно с лопастями в разные стороны и привязывали к ним салазки. То-то смеху было!

Как девушек вывезли из деревни

В шестидесятые годы довелось Вере Ильиничне и её односельчанкам поглядеть Москву. Встретила их столица гордыми зданиями, широкими проспектами, яркими огнями. Конечно, решили дружно сходить в кино и театр. А там, оказывается, раздеваться нужно в фойе. Девушки застеснялись своих стареньких фуфаек, разношенных  валенок с галошами. Хорошо, что артисты их заметили и, чтобы подбодрить, «Барыню» заиграли. Одна Верина подружка расхрабрилась, валенки с ног сбросила, выскочила на середину круга босиком, с песней, шутками и прибаутками. «Выступила» не хуже профессионалов.

После культурной программы как люди основательные решили селянки всей группой отовариться. Как раз увидели длиннющую очередь в ГУМе и с чего-то взяли, что выстроилась она за тюлем. Лёгкие прозрачные занавески из этой ткани в СССР были символом домашнего уюта. Поэтому женщины стали в хвост вереницы, предвкушая, как вернутся домой с дефицитной покупкой. Но когда подошли к «прилавку», оказалось, что это… была очередь в туалет. Уже деревенские гости скрылись за углом, а очередь всё хохотала над их конфузом. Но дефицита в столице наши землячки всё-таки урвали. Каждая купила по упаковке стирального порошка, который в селе продавался строго по пачке в одни руки.

Сокровенный секрет

Верочка, Веруня, Вера Ильинична Журавлёва – чистая и светлая селянка. Её грудь украшает множество заслуженных медалей. Ещё одну, «75 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг», в день нашего приезда ей вручил глава поселения Александр Гиберт (на фото).

Но самое главное – не в наградах, а в том, что нелёгкая жизнь этой  женщины, как спасательный круг тем, кто тонет в трясине уныния. Рассказывают, что в молодости Веруня любила рукодельничать. Всё пестрорядье женских талантов было ей подвластно: и вышивка, и шитьё, и вязание, и  плетение кружев. Она осталась верной себе даже сейчас, когда зрение подводит и ноги отказываются повиноваться после инсульта, Не бездельничает, не ноет —  распускает на пряжу старые вещи, чтобы в вывязанных «следочках» её дочери и зятю было теплее. Радует дочь, выросли семеро внуков и уже пять правнуков у Веры Ильиничны. И всё хорошо в жизни у этого хорошего человека. Она радуется каждому новому дню, ждёт следующего – в посильных трудах, в заботе о дорогих сердцу людях и воспоминаниях — добрых, пусть даже жизнь была непростой…

Елена Кулыжкина, фото автора